Изъяны языка обществоведов
Ещё со школы общественные «науки» удивляли меня туманным многословием. Грубейшие плеоназмы, обилие тропов, где коллективы наделены волей, присущей лишь людям…
Важнейшие слова настоящих наук являются терминами. То есть эти слова имеют одно значение и всеми специалистами понимаются одинаково. Примеры терминов: число, точка, прямая, масса, сила, расстояние, время… Эти слова нейтральны в том смысле, что с их помощью лишь описывают ситуацию, которую разные люди, как правило, понимают одинаково, но оценивают по-разному, исходя из своих вкусов.
Один литр водки – это много это или мало? Одному много, другому мало. Но для всех это один литр. А хорошо иметь один литр или плохо – это каждый решает сам, исходя из ситуации.
Другое дело важнейшие слова общественных наук. Они неясны, им далеко до терминов, но зато эти слова эмоционально окрашены. Права, свободы, равенство, братство, народность, демократия, суверенитет, государственность… – это хорошо. А рабство, неравенство, монополия, анархия, дискриминация, национализм, беззаконие… – это плохо. Слова из хорошего списка можно включать в лозунги своей политической партии. А словами из плохого списка можно чернить своих оппонентов.
Слова могут перетекать из хорошего списка в плохой и наоборот. Так, коммунисты слово «конкуренция» помещают в плохой список. Коммунистический проект предполагает братство вместо конкуренции: человек человеку не конкурент, не волк, а друг, товарищ и брат. А Конституция России включает слово «конкуренция» в хороший список и обещает поддержку конкуренции (ч. 1 ст. 8).
В СССР слово «социализм» входило в хороший список. А Конституция России оставила в хорошем списке слова «социальное государство» (ст. 7), но не слово «социализм». «Социализм», особенно, если это немецкий национал-социализм, – плохой социализм. Чтобы не вызывать опасных ассоциаций, в СССР немецкий национал-социализм называли фашизмом. И до сих пор слово «фашист», в отличие от слова «социалист», в России ругательное слово.
В СССР и словосочетание «частная собственность» входило в плохой список. Ведь Маркс с Энгельсом в «Манифесте коммунистической партии» провозгласили уничтожение частной собственности. А Конституция России обещает охранять «права частной собственности» (ст. 35), хотя «права частной собственности» – тавтология, уродство, которое почти никто не замечает. И уродство становится нормой социальной «науки».
Плохие для СССР слова «рыночная экономика» превратились в современной России в хорошие слова. Рынок хорош, если государство его регулирует и социально ориентирует. Но слово «экономика» даже рыночная, вызывает иллюзию, что страна – это экономика, хозяйство, народное хозяйства или национальная экономика, которыми нужно управлять в интересах нации или народа. Но у нации, народа нет интересов. Интересы есть только у людей. А коллективы бездушны. Одушевление коллективов – опаснейший миф социальных «наук», который позволяет грабить людей в «интересах» общества. Оправдание государственных преступлений становится нормой социальной «науки».
Наука в первую очередь призвана описать ситуацию, а не ругать и не хвалить её с использованием туманных слов. Науку делают нейтральными словами, терминами, которые все понимают одинаково. Пока социальные «науки» пользуются эмоционально нагруженными словами, не расшифровывая их терминами, они лишь имитируют науку, являясь, по сути, пропагандой, навязыванием сомнительных взглядов.
Для научного описания общения людей, надо отказываться от эмоционально заряженных слов и искать новые, нейтральные слова. И я предложил такие слова: воля, дело, сила, межа, а также слова, производные от них
